С лицом измученным и серым, на белой смятой простыне, как жертва бешеной холеры, лежит коленками к стене. Протяжно стонет, как при родах, трясется градусник в руках. Вся скорбь еврейского народа застыла в суженных зрачках. По волевому подбородку струится пенная слюна. Он шепчет жалобно и робко: " Как ты с детьми теперь одна?? " В квартире стихли разговоры, ночник горит едва- едва. Темно... опущены все шторы... У мужа тридцать семь и два